Из цикла «Шары»
Голова головка уголовка
Клавка травка Кафка
ласточка с весной
проездной застенчивый съестной
липкий перламутровый с булавкой
с варежкой с норушкой без штанов
в Люберцах в сердцах на самосвале
во поле берё В Колонном зале
во саду ли все поражены
Нервы что ли обожжены?
Голова имеет форму куба
сруба сахара отвинченной луны
табуретки вилки ветчины
и швейцара английского клуба
/одножопых/
***
Мужики под навесом рассуждают о боге
путая с Православием какую-то ересь
Я сижу в туалете внутренне напрягась
содрагаясь внутренне
как от укусов сторожевой собаки
Мужики под навесом под дождем и под газом
пытаются выразить трансцендентное в терминах
калашного ряда и свиного рыла
изредка прирывая беседу криками марала
и фрагментами народных песен Советского Союза
Мужики
один из которых почему-то американец
а трое других просто осоловели от шашликов
и нахлынувшего патриотизма
не могут остановиться
поскольку еще не раскрыта ведь полностью тема
А и дождь такой что хороший хозяин
не высунет и мизинец
Я сижу в туалете
и балдею от из арнументов
изредка прорывающихся сквозь пьяное суесловие
/Если говорит все время борются
то это уже не Православие/
Вот чего не увидишь пардон из Цюриков
и Вермонтов
А только и услышишь
сидя в дошатом дачном клозете
посреди дождя и грядок с салотом и зацветающей
клубникой
где на веревке бьется то ли платок носовой
то ли парус одинокий
то ли ангела крыло
возмутившее воды в целебной купальне на пасмурном
рассвете
14.6.94
Допрос
Антигона девочка с приветом
Что ты замышляешь под гребенкой
Кто тебя ушиб бетонной стенкой
Ты же кончишь даже не стойбатом
Что ты так вцепилась в эту падаль
Гром небесный выгляни в окошко
Всюду праздник белые рубашки
Унтер-цезарь шпарит по бумажке
Умники его стоят поодаль
Над его врагом стоят вороны
Он не будет нынче похоронен
Он не будет слышишь Антигона
Ну и вонь Закройте что ли рамы
Может быть ты просто идиотка
Кто же ходит поперек трамплина
Камикадзе Скомканная ватка
В горле триумфального тромбона
Антигона посмотри на Дядю
У него же лапы как у быдла
Антигона У него же когти
У него же дети слышишь падло
Пожалей ты старого болвана
Что о нем подумают потомки
Кардиналы Фюреры Генсеки
Антигона У него же танки
Ты бухая дщерь кровосмешенья
Тани Лариной и Зои-партизанки
У тебя же лопнет селезенка
Стоит им начать свое шуршанье
У тебя же ухо в рот поедет
Как они свои откроют сейфы
Антигона Нет такого кайфа
На какой у них мозгов не хватит
Или ты не знаешь гороскопа
Вспомни Боги потакают Эпигонам
Гуннам конокрадам и легавым
Или ты ослепла с недосыпа
Ну очнись же Братец твой подонок
А жених не курица – ни яйца
Будь они из Фив или с Лубянок
Ахинейцы это Ахинейцы
Деточка А может ты стукачка
Шустрая Лаврушкина подружка
Биогормональная ловушка
И гребешь себе по безналичке
Или ты никак с иглы не спрыгнешь
Или что не сходиться по Фрейду
У тебя в башке какой-то клавиш
Западает Хочешь сигарету?
Ну подумай на кого ты тянешь
Хахали твои отвоевались
Скурвились дружки А может вышли в люди
Кто в Пелопонес Кто в мегаполис
Кто опричь Да то ли еще будет
Антигона В мире антиномий
В мире верблюжатины и СПИДа
В фокусе общественного бреда
В мире книг животных и спецмнений
Кто ты Антиголубь Антимира
Или диссидентская химера
В ракурсе Софокла и афгана
В темноте в отчаянье в тщете
Во главе и в ГУМе в фонтана
Со щитом ты или на щите
Три Стихи
Нина Искренко
Listen to "[The guys are under the lean-to . . .]" read in the original Russian by Elena Malysheva:
Nina Iskrenko appeared on the Moscow scene in the 1980s as a force of great energy, provocation, wit, and virtuosity. Her “polystylistics” combined the banal and the esoteric, love and desire, history and myth, explicit sexual references, the stagnation of contemporary life, and the position of women in Soviet society with radical experiments in poetic form, sometimes mixing literary, colloquial, and scientific registers in one sentence. “She was . . . an eccentric, shocking inventor, by nature avant-garde.”1 Iskrenko’s range and inventiveness are astonishing. Reading and translating her poetry, I am thrilled by the directions she takes, unrestrained and often completely unpredictable, by her humour, and by the fundamental lyricism of her work.
“ . . . the Oberiu group communicated to us that human life is absurd, and that this is amazing (ridiculous, humorous, tragic, monstrous . . . ). Contemporary post-absurdists assert rather the reverse: human life is absurd, and this is normal. If there is anything really amazing today, it is that amid all the nonsense that surrounds us, there still exist some human feelings, desires, impulses . . . The eternal values (love, human warmth, mutual understanding) fall, and I like a fool hold out my arms. Perhaps I'll catch them. Perhaps they won't smash to pieces.”2
This is the first publication in English of “The guys are under the lean-to discussing God.” The original appeared in O Glavnom (The Main Thing), published shortly after Iskrenko’s death. This collection of poetry and short prose pieces with each entry dated forms a scrupulous, introspective diary of the last two years of her life. The poems written against a background—and sometimes foreground—of illness can be devastating, witty, touching, mundane, religious, anguished, banal. “It is avant-gardism, moving past the end.”3
The core of Iskrenko’s oeuvre is formidable. A collection of Iskrenko’s verse in English translation, The Right to Err, was published in 1995 in the US, edited by the poet John High, a close friend of Nina’s. Since then individual poems have appeared in translation from time to time.
1Kirill Kovaldzhi, “The ‘New Wave’ at the End of an Era,” trans. Patrick Henry in Crossing Centuries: The New Wave in Russian Poetry, ed. John Alexander High
2Nina Iskrenko, “We Are the Children of Russia’s Dull Years” (1990) in Nina Iskrenko, The Right to Err, trans. John High, Patrick Henry, and Katya Olmstad
3Mark Shatunovsky, “The Discovery of Nina Iskrenko” (Introduction to O Glavnom)
“ . . . the Oberiu group communicated to us that human life is absurd, and that this is amazing (ridiculous, humorous, tragic, monstrous . . . ). Contemporary post-absurdists assert rather the reverse: human life is absurd, and this is normal. If there is anything really amazing today, it is that amid all the nonsense that surrounds us, there still exist some human feelings, desires, impulses . . . The eternal values (love, human warmth, mutual understanding) fall, and I like a fool hold out my arms. Perhaps I'll catch them. Perhaps they won't smash to pieces.”2
This is the first publication in English of “The guys are under the lean-to discussing God.” The original appeared in O Glavnom (The Main Thing), published shortly after Iskrenko’s death. This collection of poetry and short prose pieces with each entry dated forms a scrupulous, introspective diary of the last two years of her life. The poems written against a background—and sometimes foreground—of illness can be devastating, witty, touching, mundane, religious, anguished, banal. “It is avant-gardism, moving past the end.”3
The core of Iskrenko’s oeuvre is formidable. A collection of Iskrenko’s verse in English translation, The Right to Err, was published in 1995 in the US, edited by the poet John High, a close friend of Nina’s. Since then individual poems have appeared in translation from time to time.
1Kirill Kovaldzhi, “The ‘New Wave’ at the End of an Era,” trans. Patrick Henry in Crossing Centuries: The New Wave in Russian Poetry, ed. John Alexander High
2Nina Iskrenko, “We Are the Children of Russia’s Dull Years” (1990) in Nina Iskrenko, The Right to Err, trans. John High, Patrick Henry, and Katya Olmstad
3Mark Shatunovsky, “The Discovery of Nina Iskrenko” (Introduction to O Glavnom)
Nina Iskrenko (1951–1995) was an influential poet of the Moscow New Wave in the 1980s and a member of the unofficial Moscow club “Poetry.” Following the putsch in 1991 she became a member of the Russian Writers’ Union. She published three books of poetry in 1991 and her work appeared in many journals. In 1995 she received the Yeltsin Award for her poetry. When she died of cancer aged forty-three, less than half of her work had been published. Since then her complete oeuvre has appeared in a series of small volumes.
Anne Gutt is a poet and translator. She was awarded the Gabo Prize for Literary Translation Summer/Fall 2017 for her translations of poems by Ganna Shevchenko. She has also translated work by contemporary Russian poets Andrey Rodionov and Tatiana Moseeva, and Latvian poet Sergej Timofejev.
