Из книги Конь Горгоны

Максим Амелин



Мне тридцать лет, а кажется, что триста, -
испытанного за десятерых
не выразит отчетливо, речисто
и ловко мой шероховатый стих.

Косноязычен и тяжеловесен,
ветвями свет, корнями роя тьму, -
для разудалых не хватает песен
то ясности, то плавности ему.

На части я враждебные расколот, -
нет выбора, где обе хороши:
рассудка ли мертвящий душу холод,
рассудок ли мертвящий жар души?

Единство полуптицы - полузмея,
то снизу вверх мечусь, то сверху вниз,
летая плохо, ползать не умея,
не зная, что на воздухе повис.

Меня пригрела мачеха-столица,
а в Курске, точно в дантовском раю,
знакомые еще встречая лица,
я никого уже не узнаю.

Никто - меня. Глаза мои ослабли,
мир запечатлевая неземной, -
встаю в который раз на те же грабли,
не убранные в прошлой жизни мной.







Долго ты пролежала в земле, праздная,
бесполезная, и наконец пробил
час, - очнулась от сна, подняла голову
тяжкую, распрямила хребет косный,

затрещали, хрустя, позвонки - молнии
разновидные, смертному гром страшный
грянул, гордые вдруг небеса дрогнули,
крупный град рассыпая камней облых,

превращающихся на лету в острые
вытянутые капли, сродни зернам,
жаждущим прорасти все равно, чем бы ни
прорастать: изумрудной травой или

карим лесом, еще ли какой порослью
частой. - Ты пролежала в земле долго,
праздная, бесполезная, но - вот оно,
честно коего ты дождалась, время, -

ибо лучше проспать, суетой брезгуя,
беспробудно, недвижно свой век краткий,
чем шагами во тьме заблуждать мелкими
по ребристой поверхности на ощупь,

изредка спотыкаться, смеясь весело,
проповедуя: "Все хорошо, славно!" -
потому-то тебя и зовут, имени
подлинного не зная, рекой - речью.







По утрам, восстав как из гроба,
продираю глаза с трудом,
и расплывчато глядя в оба,
сам не зная, куда ведом,

в мысленной барахтаюсь каше,
полудрему и полуявь
разграничиться силюсь, но чаши
весовые – то влевь, то вправь –

ни на миг не могут на месте
удержаться, - сквозь сновидень
глас трубы, запеченной в тесте,
внятно слышу, на Судный день

пробуждение – мню – похоже,
выбирая одно из двух –
онеметь, иль воскликнуть: "Боже!
мой Тебе утреннюет дух."